Тулуз-Лотрек. Завершение творчества

Тулуз-Лотрек. Мессалина на троне, 1900-1901

Во всяком случае, приехав в Бордо - Лотрек решил провести зиму там, а не в Париже, - он сразу же стал подыскивать себе мастерскую, а поселились они с Вио на улице Кодеран, 66. Мастерскую Лотрек снял у торговца картинами Имберти, на широкой, зеленой улице Порт-Дижо, где находилось интендантство. Собственно говоря, это была не мастерская, а склад - большой зал, свет в который проникал только через слуховое окно.

Почти с прежним рвением Лотрек принялся за работу. Бурная, лихорадочная деятельность. Но какая нервозность! "Я усиленно тружусь", - пишет он Жуаяну 6 декабря. Очарованный "Прекрасной Еленой" в "Гран-театр", он говорит: "Я уже вижу, что должен написать" - и тут же добавляет, уточняя: "Елену играет толстая шлюха по имени Косита".

Через несколько дней после этого спектакля он вместе с главным редактором "Птит Жиронд" присутствовал в том же театре на опере Исидора де Лара "Мессалина". "Как это прекрасно! Как прекрасно!" - то и дело громко повторял он. Публика вокруг возмущалась, но его это не смущало. "Она божественна", - воскликнул он, указывая на главную исполнительницу, мадемуазель Ганн, и внезапно, не сказав ни слова своему спутнику, встал, толкая зрителей, пробрался к выходу и ушел. Два дня, запершись в мастерской, воодушевленный этим спектаклем, он работал над эскизами.

И хотя теперь Лотрек работал медленно, с трудом, переписывая одно и то же по нескольку раз, он все же за последние дни 1900 и первые недели 1901 года сделал не меньше шести картин, посвященных "Мессалине". Живопись теперь давалась ему нелегко, но он упорствовал и создал несколько портретов - старого скрипача Данкла, который в свои восемьдесят три года еще давал концерты, Фабра из Тосса, некоей мадам Марты. Но теперь он писал тяжело, в линии не было душевного трепета. Результаты большей частью получались посредственные. Видел ли это сам художник? Посылая Жуаяну свои "Мессалины", он писал ему: "I am very satisfied. Думаю, что ты будешь еще более доволен, чем я". - Я вполне удовлетворен (англ.). Некоторые критики по-своему истолковали его слова, считая, что изменение манеры художника - не что иное, как еще одна грань таланта. К сожалении, с этим мнением нельзя согласиться. Последний период жизни Лотрека, бесспорно, период упадка, и, как жестоко, но правильно сказал Дуглас Купер, большинство произведений Лотрека, написанных в это время, можно рассматривать лишь как "тяжелое и трагическое завершение исключительного творческого расцвета предыдущих лет. Восторгаться всем, что сделал художник, которого любишь, естественно, но часто - рискованно!"

Здоровье Лотрека тоже было не блестяще. Он почти перестал есть, слабел, худел. Но, несмотря на это, продолжал пить и ходить в публичные дома. "Вышли мне немедленно деньжат, они необходимы нам, чтобы мы могли передвигаться", - писал он Жуаяну. Денежный вопрос так и не был разрешен, и Жуаян не знал, как распутать "дело, в котором все заинтересованные лица оказались крайне несговорчивы и не понимают друг друга". Эти дрязги раздражали Лотрека. Мысль, что у него могут кончиться деньги, была для него невыносима, и он кипел, злился, ожесточался. Раньше он мало интересовался ценой своих произведений, теперь этот вопрос занимает его. "Я прочитал в "Нью-Йорк геральд", что на продаже, организованной Манчини, есть мои картины. Will you be kind enough to look about the price and write me about" ( Будь так любезен, узнай цены на них и напиши мне (англ.). He исключена возможность, что и трудился он с таким остервенением в надежде побольше заработать. Он принял участие в выставке современного искусства у Имберти, но ничего там не продал, хотя, как он сообщал, пресса отнеслась "к моей мазне очень мило". Ему казалось, что его травят со всех сторон, и он, как попавший в капкан зверь, напрягал все силы, чтобы спастись. Он ослаб, но рьяно продолжал развлекаться, работать, словно хотел доказать всем - и самому себе тоже! - что он не конченый человек, как думают некоторые. Жизнь прекрасна! Он еще пробовал смеяться, зло шутить.

Эта кипучая лихорадочная деятельность длилась недолго. В конце марта болезнь напомнила о себе. Лотрек свалился: у него отнялись ноги.

Приступ был короткий и в общем не тяжелый. Довольно скоро Лотрек более или менее оправился. Его лечили электричеством, давали внутрь рвотный орех. "Итак, с Венерой и Бахусом покончено, - сообщал он Жуаяну 2 апреля. - Я пишу и даже занялся скульптурой. А когда мне скучно, сочиняю стихи". (Ни скульптуры, ни стихи Лотрека не известны.)

К нему приезжали Гибер (Лотрек нарисовал его ухаживающим за местной жительницей на набережной порта), потом Детома и его старый преподаватель Пренсто. Теперь Лотрек стремился как можно скорее вернуться в Париж.

Болезнь уже дважды укладывала художника в постель Второй приступ, хоть и незначительный, предупредил его об опасности. Третий будет беспощаден, это Лотрек знал, и ему хотелось увидеть перед смертью Париж.

Пeppюшo A.

Библиотека » Жизнь Тулуз-Лотрека