|
|
Кармен Годен
|
|
Тулуз-Лотрек. Прачка. 1888
|
|
|
В "Мулен-де-ла-Галетт", 1889
|
Осенью Лотрек расстался с Гренье и переехал к Рашу на улицу Ганнерон, 22, за Монмартрским кладбищем.
Там он продолжал работать над серией портретов. Писал он их либо в мастерской, либо в небольшом садике Рашу. Однажды, выходя с другом из ресторана "Буавен", на авеню Клиши он обратил внимание на девушку довольно хилого вида с великолепными рыжими волосами. "Как хороша! - воскликнул Лотрек. - Типичная шлюха! Вот бы написать ее!" Рашу остановил девушку, и после некоторого колебания она согласилась позировать Лотреку.
Рыжая Кармен Годен оказалась отнюдь не "уличной девкой", как предполагал Лотрек, а просто милой работницей. Она была прекрасной моделью и вскоре стала популярна среди художников. Она позировала Кормону, потом Стевенсу. С точки зрения Лотрека, основное достоинство Кармен Годен заключалось в ее огненных волосах - они, по его мнению, составляют красоту женщины. "Когда женщина рыжая - по-настоящему рыжая! - говорил он, и слово "рыжая" заполняло весь его рот, - это для венецианцев!" И впрямь, все привлекавшие его женщины - в том числе и Лили, и Ла Гулю - были либо блондинками, либо рыжими, за исключением одной Валадон - та была брюнеткой.
Лотрек написал не менее четырех портретов Кармен. Пытался ли он открыться ей в своих чувствах? Возможно. Но не в его характере было делиться своими сердечными тайнами - будь то успех или неудача. "Лучший способ обладать женщиной, - утверждал старик Энгр, - это писать ее". Да, конечно! Но Лотрек предпочел бы менее платоническую любовь. Ни его подчеркнутое презрение, ни его язвительные реплики не могли обмануть друзей. Они понимали, что за этим кроется обида, боль, острая досада, и когда он, шепелявя и передергивая плечами, говорил о какой-нибудь проходившей мимо красотке: "Захочу, и она станет моей за какие-нибудь пятьдесят франков!" - они знали, что им руководила не "высшая степень цинизма, а отчаяние". Иногда - правда, редко, очень редко они видели, как его чистые, живые глаза затуманивала грусть. Но Лотрек был не из тех, кто любит откровенничать. Он тут же брал себя в руки. Его утонченность заключалась в его невозмутимости.
Обыщи теперь хоть весь Париж,
Денег не жалея, налетишь
Не на женщину, а лишь
На падаль...
Пeppюшo A.
